Роль государства в поддержке семьи. Семья в современном обществе

1.1 Понятие семьи, ее роль в обществе

Семья – это главная ячейка общество, социальный институт и малая социальная группа.

Выражение «семья – ячейка общества» является более политизированным, она демонстрирует внимание к семье со стороны государства и общества. По сути, это выражение отражает, что семья является своего рода «клеткой в организме общества». Семья является основополагающей ячейкой общества еще и потому, что именно здесь складываются те модели отношений между людьми, которые, затем, переносятся в другие сферы жизни общества.

Безусловно, семья является социальным институтом, так как сохраняет в себе устойчивые, исторически сложившиеся связи.

Семья является и малой социальной группой, согласно представлениям американского социолога Ч. Кули (ограниченная совокупность непосредственно взаимодействующих людей).

Семья – это сложное социальное образование, которое можно определить как исторически сложившуюся систему взаимоотношение между супругами, родителями и детьми, как малую социальную группу, члены которой связаны брачными или родственными отношениями, общностью быта и взаимной ответственностью.

Важно понимать, что семья в философско-этическом смысле является тем место, где человек проявляет себя альтруистически, то есть готов идти на определенные уступки и брать на себя ответственность для обеспечения благополучия других людей.

Роль семьи в современном обществе определяется системой функций, которые этот социальный институт выполняет.

Строгой классификации функций семьи нет, но большинство исследователей отмечают как наиболее важные следующие функции:

1. репродуктивная – биологическое воспроизводство и сохранение потомства, продолжение рода;

2. воспитательная – духовное воспроизводство населения, формирование личности ребенка, систематическое воспитательное воздействие на каждого члена семьи;

3. хозяйственно-бытовая – поддержание физического состояния семьи, уход за престарелыми, ведение домашнего хозяйства;

4. экономико-материальная – поддержание одних членов семьи другими;

5. организация досуга (рекреационная функция) – поддержание семьи как целостной системы, совместный отдых членов семьи;

6. функция социального контроля – ответственность семьи за поведение отдельных ее членов;

7. эмоциональная – удовлетворение ее членами потребностей в любви, признании, эмоциональной поддержке, психологической защите;

8. сексуально-эротическая – удовлетворение сексуальных потребностей членов семьи (супругов), при этом очень важно, чтобы семья регулировала сексуальное поведение ее членов, обеспечивая биологическое воспроизводство общества.

В целом, функций у семьи столько же, сколько существует потребностей у ее членов, так как каждая потребность создает необходимость ее удовлетворения.

Функции семьи определяют ее важную роль как основного субъекта воспроизводства населения. Несмотря на альтернативные способы рождения детей (суррогатное материнство, клонирование и др.), семья не утратила своей определяющей для всего общественного развития роли, так как помимо непосредственного рождения новых людей, только семья может наделять их определенными социальными характеристиками и позволяет им в полной мере усваивать те ценности и установки, которые приняты в данном обществе.

Функции семьи и ее роль складывались в течение истории всего человечества.

История эволюции семьи и брака – важная часть в исследовании института семьи в целом, и отдельных аспектов его функционирования на современном этапе.

В настоящее время существует несколько основных подходов к изучению брака и семьи.

Естественно, что эта проблема интересовала еще мыслителей Древнего Мира.

Например, у знаменитого древнегреческого историка Геродота в его фундаментальном труде «История», отмечалась идея группового брака, который указывал на общность жен у целого ряда народов.

Платон продвигал идею о патриархальности семейного уклада жизни, его идеи о семье развивал и Аристотель, как отвечающие природе человека.

В XIX веке серьезными прорывами в исследовании семейно-брачных отношений были такие труды как вышедший в 1861 году труд швейцарского историка И. Бахофена «Материнское право. Исследования гинекократии старого времени и ее религиозной и правовой природы» и вышедший в 1865 году труд шотландского юриста Дж.Ф. Мак-Леннана «Первобытный брак».

Новаторство в идеях Баховена представляет его концепция гетеризма, которая основана на материнском праве, утверждении, что все народы на пути к моногамии прошли через стадию гинекократии (или матриархата) при котором существовало высокое положение женщин в обществе. Таких же взглядов придерживался и Мак-Леннан.

Идеи исторического развития семьи нашли отклик и в работах таких исследователей как Льюис Генри Морган и Фридрих Энгельс.

В их работах «Древнее общество» (Морган) и «Происхождение семьи, государства и права» (Энгельс) в качестве причины, по которой произошел переход от материнского рода к отцовскому и возникла моногамная семья, был переход от коллективной собственности к частной.

Идеи Бахофена, Мак-Леннана, Моргана и Энгельса о браке и семье получили в науке название эволюционистского подхода.

Известный российско-американский социолог Петерим Александрович Сорокин обозначил основные положения этого подхода и стадии эволюции семьи и брака:

1. почти у всех исследованных народов счет родства по матери предшествовал счету родства по отцу;

2. на первичной ступени половых отношений, наряду с временными моногамическими сношениями, господствует широкая свобода брачных сношений;

3. эволюция брака состояла в постепенном ограничении этой свободы половой жизни;

4. эволюция брака заключалась в переходе от группового брака к индивидуальному.

Согласно эволюционистскому подходу семейные отношения проходят в своем развитии путь от низших форм к высшим, этот процесс является социально обусловленным, предопределенным самой историей человечества. Этот подход можно подвергнуть критике в наши дни, когда институт семьи претерпевает серьезные изменения и появляются новые типы семьи, в целом «входит в моду» воспитание детей родителями (чаще всего матерями) одиночками, внебрачные дети и т.д.

Другой важный подход – функциональный. Французский социолог Эмиль Дюркгейм, который является основным представителем структурно-функционального направления в изучении семьи, обратил свое внимание на сплоченности семьи, той роли, которую играет каждый его член. Семейные отношения являются производным от образа жизни семьи и уклада, обуславливаются функциями семьи, которые, в свою очередь, строятся на системе социальных ролей и ожиданий общества, связанных с семьей и браком.

Большое внимание функционалисты обращают на анализ исторического перехода семейных функций к другим социальным институтам Известный американский социолог, представитель Чикагской школы эмпирической социологии Эрнест Берджесс уже на рубеже ХIX-XX веков говорил о переходе от семьи-института к семье-товариществу. У. Огборн говори об изменении семьи от основанной на следовании определенным социальным стереотипам, предписаниям к семье, в основе которой лежат межличностные предпочтения.

Важно, что в функциональном подходе одно из ключевых мест занимает ответственность. Изначально семья предполагалась как ответственность перед своим обществом и государством за воспроизводство населения, что усиливалось религиозными взглядами, но позже наиболее весомую роль стала играть ответственность перед членами своей семьи.

Интересен этологический подход.

Согласно мнению представителей этой научной концепции, существовало три основных типа семейно-брачных отношений:

1. полигиния (брак одного мужчины с несколькими женщинами);

2. полиандрия (одна женщина и несколько мужчин);

3. моногамия (один мужчина и одна женщина).

Необычность этого подхода заключается в том, что, по мнению его сторонников, предки человека изначально жили в моногамных браках, а затем, на какой-то стадии эволюции были вынуждены перейти к групповому (полигамному браку). И в дальнейшем, люди могли менять формы брака в зависимости от условий.

Также сторонники этого подхода утверждали, что моногамия не является идеалом с точки зрения естественного отбора, так как обнаружена разница в биологических мотивах брачного поведения, открыто явление избыточной гиперсексуальности человека и др.

Этот подход можно подвергнуть критике, так как он не учитывает историческую обусловленность моногамии как наиболее эффективной формы организации семьи в социальном и экономическом плане, а также уже сложившиеся в современном обществе стереотипы представлений о семье и браке.

Достаточно психологичен и интересен сциентистский подход, сторонниками которого были такие выдающиеся социологи и психологи как Чарльз Кули, Уильям Томас, Флориан Знанецкий, Зигмунд Фрейд.

Этот подход отражает важные социально-психологические моменты становления семьи, такие как, собственно, межличностные отношения, значимость близких родственных отношений. Семья представляется как «единство взаимодействующих личностей».

Известный психолог У. Джемс считал, что человек имеет столько же социальных Я, сколько существует индивидов, с которыми он взаимодействует, которые признают его и имеют о нем свои представления.

Ступени психологического изучения роли других людей, в первую очередь – членов семьи: «социальное Я» Джемса – «зеркальное Я» Кули – «обобщенный другой» Мида – «референтная группа» Хаймана. Все эти концепции фокусируют внимание на ролях других людей в достижении человеком идентичности. «Значимыми другими» являются те люди, которые выполняют главные роли в жизни человека.

Резюмируя, можно сказать, что большинство исследователей считают, что европейский тип брака, который существует у нас сейчас, закреплен юридическими и моральными нормами возник более 300 лет назад.

Половые отношения, естественно, существовали и до брака и вне его. Но брак привнес определенные обязанности и права субъектов семейных отношений. Первоначально не существовало брака, а, следовательно, не было и семьи, существовали так называемые родовые союзы. Эти отношения называются гетеризмом.

Следующим этапом развития семейно-брачных отношений является моногамный брак. Его появление связывается с возникновением частной собственности. При этом роль женщины сводилась к рождению детей, которым отец мог передать наследство. Патриархат по своей психологической сути выражает власть отца, так как он связан, в первую очередь, с правом наследия.

Постепенно моногамия из доминирующего поведения становится одной из главных общественных ценностей. Моногамные семьи создаются на основе любви, верности и добровольного выбора.

Большим достижением Великой Французской буржуазной революции было установление равенства мужчины и женщины, что подразумевало брак по взаимному согласию, система процедуры развода, отмена деление детей на законно и незаконно рожденных.

Естественно, что важнейшую роль в формировании моногамной семьи, как и в регулировании других социальных отношений, сыграла религия. Для европейского менталитета и России большое значение имеет христианство различных направлений. Понятно, что на современном этапе, когда роль социального института церкви становится менее значительной, существуют проблемы, которые касаются непосредственно института семьи, а именно, появление новых типов семьи.

28 Фев 0 1110

Павел Парфентьев, председатель МОО «За права семьи»:

Процитирую известного ученого, основателя фамилистического направления в российской социологии, профессора Анатолия Ив. Антонова, который говорил: «семейная политика … должна содействовать сохранению семейного образа жизни и нейтрализовать тенденции, препятствующие этому».

Поэтому в центре семейной политики должна стоять семья. Хочется подчеркнуть – не работа с семьями, не профилактика семейного неблагополучия, а именно семья. Семейная политика государства должна строиться таким образом, чтобы людям хотелось создавать и сохранять семью, а также рождать и воспитывать детей. Для этого должны быть обеспечены и ценностные, и социальные, и экономические условия.

К сожалению, в последние годы наша семейная политика строилась исходя из совершенно других приоритетов. Первая проблема – это постановка в центр внимания государственной власти определенной идеологии в отношении «прав ребенка». Подчеркиваю – не реальных интересов ребенка и блага детей – а именно особой концепции, идеологии детских прав, к реальным интересам детей часто не имеющей отношения.

Существенная проблема этой идеологии в том, что зачастую она рассматривает права ребенка как изолированного субъекта, вырывая его из семейного окружения, а нередко и противопоставляя ему. Совершенно неоправданным образом система защиты детства строится часто так, как будто защищать детей надо, прежде всего от их родителей.

Причем работа по защите детства строится часто на откровенной кампанейщине – такой была медиа-раскрутка проблемы семейного насилия, такой была в прошлом году откровенная информационная кампания на тему педофилии, в этом году, с подачи ЮНИСЕФ, «темой дня» стали детские самоубийства.

И с этим связана вторая проблема:

постановка в центр внимания общества вопросов «семейного неблагополучия». Именно оно оказывается в центре внимания соответствующих служб и общества, что наносит серьезнейший урон репутации и положению института семьи и является попросту разрушительным для семьи. Именно оно оказывается в центре финансирования соответствующего сектора семейной политики. Соответствующий уклон разрушает позитивный общественный образ семьи, усиливает общественное недоверие к семьям, а на уровне работы служб, взаимодействующих с семьей, – нарушает конституционный принцип презумпции добросовестности поведения родителей в отношении детей.

При этом забываются надежно подтвержденные данными науки факты. За разговорами о «неблагополучии» и «насилии в семье» немногие помнят, что родная семья в целом является в любых условиях наиболее безопасной и благоприятной средой для ребенка. Так, по данным социальных наук уровень насилия в отношении детей в их семьях многократно ниже уровня насилия в отношении детей в любом ином окружении, в том числе в детских домах и приемных семьях, куда попадают дети, отобранные у родителей под предлогом защиты их прав. Забывают о том, что семья и семейный образ жизни – это наиболее мощный фактор профилактики всех общественных бед.

Напомню, что, по данным зарубежной семейной науки, дети, проживающие в интактных полных семьях, значительно реже совершают правонарушения, в среднем в 4 раза реже употребляют в юношеском возрасте наркотики, в 2,5 раза реже курят, в 1,5 раза реже допускают употребление алкоголя до совершеннолетия. Подрывая репутацию семьи, мы уничтожаем общество. Тут уместно вспомнить слова Декларации Дохинской конференции ООН, о том, что «семья является не только основной ячейкой общества, но и основным проводником устойчивого социального, экономического и культурного развития», а «укрепление семьи представляет собой уникальную возможность комплексного решения проблем, с которыми сталкивается общество».

На фоне муссирования проблемы неблагополучных семей, иногда откровенно надуманной, под удар попадает огромное количество вполне адекватных семей, серьезно страдает сам институт семьи, а государственная семейная политика попадает в ловушку двух порочных кругов, разрушительных для семьи и общества.

Первый порочный круг – круг финансовой заинтересованности .

Тема «семейного неблагополучия» — это огромное поле финансируемой работы для соответствующих государственных и негосударственных организаций. Специалисты и служащие, получающие финансирование на «профилактическую работу», часто сводящуюся к вмешательству в семейную жизнь, разумеется, едва ли могут быть реально заинтересованы в ограничении поля своей деятельности.

Напротив, увеличение этого поля – это новые проекты, программы и новые возможности финансирования. В итоге происходит предельное расширение таких понятий как «семейное насилие», «насилие над ребенком», «семейное неблагополучие» и т.п. На самом деле это огромная проблема, потому что этот порочный круг к интересам детей не имеет отношения.

Интересы детей, строго говоря, требуют, чтобы семья была защищена и без совершенно острой необходимости в семейную жизнь ребенка никто не вмешивался. А порочный круг финансовой заинтересованности имеет, увы, отношение только к интересам вполне взрослых кругов, живущих за счет эксплуатации соответствующих проблем.

Огромная проблема, связанная с этим – совершенно неадекватное распределение бюджетных средств, которые тратятся в семейной сфере . Не секрет, что подавляющее большинство семейных проблем, в том числе и тех, которые сегодня нередко ведут к лишению родительских прав, связаны с бедностью семей. Разлучение детей и родителей в этих ситуациях – это вопиющее нарушение международных норм. При этом финансирование ребенка в детдоме, по данным

Уполномоченного по правам ребенка при Президенте РФ, П. Астахова – это от 200 до 600 тыс. р. в год. Вполне очевидно – если бы такие средства затрачивались на финансовую помощь бедным родным семьям, множество детей просто не попадали бы в детский дом. Этой системе член Общественной Палаты РФ Б.Л. Альтшулер дал яркое и вполне справедливое название – «Корпорация «Россиротпром». Это не только российская проблема, она хорошо известна и за рубежом. Дети, разлучаемые с родителями – это финансовый поток. И чтобы текли финансы, поток должен пополняться.

Второй порочный круг – это круг разрушения семьи под предлогом решения ее проблем. Акцентирование внимания на семейном неблагополучии ведет к расширению возможности профилактического вмешательства государства в семью . На самом деле, совершенно понятно, что ситуация, когда органы опеки по-хозяйски «обследуют условия жизни ребенка» по любому, даже самому бредовому «сигналу» — полностью неадекватна. Ситуация, когда любая семья живет в условиях возможности «звонка в дверь», когда чиновник так легко начинает чувствовать себя хозяином в семье – это ситуация абсолютно разрушительная для семьи как института .

Да, проблемы в семьях существуют – но эти и им подобные «профилактические вмешательства» – это очевидно ложное решение. Каждое такое вмешательство, да и сама его постоянная возможность – это фактор разрушения семьи, поскольку защищенность и неприкосновенность семейной жизни – часть самой природы этого института.

Нарушение этой неприкосновенности ведет к неизбежной и быстрой эрозии семьи как института, а это, в свою очередь, ведет к новым проблемам в семьях. Это как введение подати на слезу у Соловьева в «Ходже Насреддине»: новая подать рождает новые слезы, а новые слезы – новую подать. Так и тут – проблемы рождают вмешательства, а это усиливает проблемы и ведет к усилению вмешательств.

Этот порочный круг надо остановить, независимо от того, чьи и какие финансовые и карьерные интересы в нем замешаны. Самое страшное, что все эти циничные круги, эти разрушительные мельницы крутятся под лозунгом «защиты детей». Господа, причем тут дети?! Будем откровенны – это не защита прав детей, это эксплуатация лозунгов о правах детей во вполне конкретных «взрослых» интересах.

А интерес ребенка, в первую очередь, за исключением крайних и немногочисленных случаев, состоит в том, чтобы жить в родной семье. Причем в стабильной и защищенной семье, семье, в которую не сможет завтра по «сигналу» мстительного соседа придти чиновник из органов опеки, чтобы заглянуть в каждую тумбочку и выяснить, не вредят ли ребенку его родители. Неприкосновенность семейной жизни и признание центральности авторитета родителей всеми, кто имеет дело с семьей – это очевидное условие для нормального развития ребенка. Не учитывать это невозможно.

Хотелось бы на уровне региона решить эту проблему хотя бы частично. Руководствуясь подобными соображениями, рабочая группа социального пресс-клуба в Санкт-Петербурге по защите семьи, куда, вошли представители целого ряда заинтересованных общественных организаций, включая и МОО «За права семьи», еще в декабре ряд подготовила ряд предложений общего порядка в концепцию семейной политики Санкт-Петербурга.

Хочу отметить, что наши предложения не одиноки, схожие требования высказывались уже неоднократно представителями гражданского общества, в том числе на международном уровне. Эти позиции и выражающие их документы предлагаю также учитывать в доработке концепции семейной политики Санкт-Петербурга.

Назову наиболее значимые на сегодня документы такого уровня. Это Декларация Московского демографического саммита «Семья и будущее человечества», прошедшего 29-30 июня 2011 г. Это также «Санкт-Петербургская резолюция», поддержанная 126 российскими и украинскими общественными организациями по итогам международных общественных слушаний в ноябре 2011 года, и открытое обращение к государственным властям по итогам тех же слушаний.

Говоря о Концепции семейной политики Санкт-Петербурга на 2012-2022 гг., сделаю следующие замечания:

1) Концепция говорит: «Системный подход предполагает, что семья является не только объектом государственной поддержки …, но и равноправным субъектом взаимодействия…». Господа – семью вообще неверно рассматривать как объект государственных действий! Семья – это именно субъект, причем субъект, в своей области первичный по отношению к государству и более значимый, чем государство. Рассматривая семью как объект, мы создаем опасность возникновения подхода, который проф. Антонов называет «медикализацией семьи» — очень опасной ситуации, когда семья воспринимается как «потенциальный больной», и «пациент» различного рода социальных и иных служб. Проф. Антонов выделяет в числе необходимых принципов семейной политики в т.ч. «принцип суверенности (независимости семьи от государства)». Этот принцип, очень важный в фамилистическом подходе, не нашел отражения в проекте, который говорит лишь об «относительной самостоятельности и автономности» семьи.

Это стоит изменить, а указанный выше текст должен звучать примерно так: «Семья – это полноправный субъект семейной политики, обладающий определенной суверенностью и автономией, и взаимодействующий с обществом и государством для достижения общих целей. Государство оказывает семье, с ее согласия, необходимую помощь в исполнении ее функций». И в этом ключе, на мой взгляд, должна быть доработана вся концепция.

2) Далее, цитирую: «Семья, успешно реализующая свои основные функции, обладающая достаточными ресурсами, чтобы самостоятельно решать свои проблемы, является основой развития современного общества». Господа, совершенно неоправданное ограничение! Семья в принципе, как институт, является основой общества и необходимым для его развития элементом. И это так, вне зависимости от того, достаточно у нее ресурсов, или нет. Или мы полагаем, скажем, что бедные семьи – не основа развития общества, и эта роль принадлежит только обеспеченным семьям?

3) Повторю уже звучавшие замечания по термину «модель благополучной семьи». Термин очень неудачный и его надо менять. Он связан со стигматизирующим и имеющим вполне конкретные негативные правовые последствия ярлыком «неблагополучная семья».

Его необходимо заменить термином, например «оптимально функционирующая» или «идеальная» семья, прямо пояснив , что эта модель неприменима к оценке конкретной семьи, а является набором критериев для описания общего состояния института семьи в популяционном масштабе в целях оценки эффективности реализации семейной политики. Приведенные критерии «благополучной семьи» вызывают серьезные вопросы и кажутся недоработанными. Так, полагаю расплывчатым и неопределенным термин «гуманистические ценности» — особенно с учетом того, что сегодня он нередко противопоставляется на практике ценностям религиозным.

Крайне странен критерий «равноправности отношений между… родителями и детьми» — разумеется, у каждого гражданина одни и те же базовые права, но внутри семейной жизни родители и дети вовсе не «равноправны» и, более того, модель «равенства» детей и родителей неблагоприятна для нормального развития ребенка .

Критерий родительской компетентности также кажется мне неудачным – по сути, не существует и не может существовать объективных методов оценки такой компетентности. Критерий «экономической самодостаточности» сразу же «выкидывает» из числа «благополучных» все бедные семьи, что неприемлемо. Бедность и неблагополучие – совершенно разные вещи .

Наконец, странен критерий образования — у всех членов семьи (!) выше, чем в целом по Петербургу – господа, чисто статистически это означает, что у нас всегда будет меньше 50% «благополучных» семей. К тому же на качество семейной жизни и воспитания детей уровень образования вообще не оказывает прямого влияния. Тут текст нуждается в серьезной доработке.

4) «Благодаря целенаправленной работе специалистов городских Центров планирования семьи и репродукции, охраны репродуктивного здоровья подростков «Ювента» … число абортов у девушек до 19 лет … сократилось на 41%». Господа, это голословное утверждение. Нет никаких оснований утверждать, что уровень подростковых абортов сократился именно благодаря работе «Ювенты». Это классическая логическая ошибка post hoc, ergo propter hoc – «после, значит, вследствие».

Многие родительские и семейные организации Санкт-Петербурга оценивают деятельность центра «Ювента» негативно, считают, что его работа противоречит принципам нравственности и, по существу, имеет антисемейную направленность. С этими оценками общественности кто-то может спорить, но, на наш взгляд, их вполне достаточно, чтобы не давать положительного отзыва о работе этого центра в тексте Концепции семейной политики нашего города. Мы не должны вводить меры, противоречащие российской традиционной культуре семейной жизни и воспитания детей.

5) Кстати, о репродуктивном здоровье. На фоне того, что концепция много, и вполне обоснованно говорит о демографической проблеме, мягко говоря, странно выглядит такая задача, как «снижение числа абортов у женщин детородного возраста за счет обеспечения семей эффективной контрацепцией». Господа, в условиях демографической проблемы с абортами однозначно надо бороться не контрацепцией, а изменением отношения общества к рождению детей и созданием условий, чтобы люди их не боялись рождать и рождать.

Там же, далее, о снижении числа абортов за счет, цитирую, «разработки и внедрения информационно-образовательных программ для специалистов и населения, особенно подростков и молодежи». Эта формулировка вызывает у нас, как представителей родительской общественности, возражения. Ее можно истолковать как указание на введение т.н. «сексуального образования» детей и молодежи, когда, под предлогом профилактики абортов, детей обучают т.н. «безопасному сексу» и т.п., что противоречит нравственным ценностям, убеждениям (в том числе и религиозным взглядам многих российских семей).

Мы убеждены, что образование детей должно быть ориентировано на нравственное поведение и воздержание от преждевременной сексуальной жизни, и выступаем против подобных программ.

5) К вопросу об абортах. В рамках совершенствования системы укрепления здоровья проектом планируется, цитирую: «совершенствование медико-генетического консультирования и пренатальной диагностики врожденных и наследственных заболеваний». В результате ожидается «уменьшение случаев рождения детей с врожденными и наследственными заболеваниями, пороками развития». Эти формулировки вызывают серьезные вопросы на фоне того, что сегодня женщинам при выявлении первых признаков патологии плода часто предлагают и даже рекомендуют сделать аборт.

Сочетание «пренатальной диагностики» и указание на уменьшение случаев рождения детей с врожденными заболеваниями вызывает ощущение, что проект предполагает желательность таких абортов по, фактически, евгеническим показаниям. Если это не так, хотелось бы изменения формулировок с тем, чтобы их невозможно было так истолковать. На наш взгляд, подобный подход недопустим – государство всегда должно содействовать сохранению и полноценному развитию беременности, не склоняя женщину к аборту. Разумеется, при этом необходима пропаганда здорового образа жизни и профилактика возникновения врожденных патологий. Однако женщина, имеющая проблемную беременность, должна получить всю помощь и поддержку при вынашивании, рождении ребенка, дальнейшей заботе о нем – а не настойчивый совет сделать аборт.

6) Еще о демографии. Про бедность говорится: «чем она устойчивее, тем ниже готовность семьи иметь детей и тем сильнее ограничивается разумное репродуктивное поведение населения». Однако в демографической и социологической науке давно известно, что это не так – бедность является фактором репродуктивного выбора, но вовсе не столь однозначно его определяет. На репродуктивный выбор влияет не столько сама бедность, сколько превышение ценностной ориентации на благосостояние над ценностью многодетной семьи в иерархии жизненных благ. В условиях демографической проблемы это означает, что надо содействовать изменению соответствующих ценностных приоритетов общества. Мер для этого концепция не предусматривает.

Между прочим, и положения концепции относительно необходимости сокращать уровень разводов, число неполных семей и т.п., не подкрепляется конкретными принципами и мерами, способными эффективно повлиять на эти показатели.

7) Важное. Концепция указывает, что надо решать проблему, связанную со «снижением роли семьи и ценности семейного образа жизни в обществе». Однако, сам проект вовсе не содействует должному уважению к семье и содержит антисемейные стереотипы. Так, он говорит, о том, что распространена «некомпетентность родителей в воспитании детей», «недостаточный уровень ответственности родителей за … здоровье детей». Господа, как это измерялось? Кто это оценивал? Эти высказывания представляются мне необоснованными.

Еще хуже я оцениваю заявление о том, что «с каждым годом увеличивается количество случаев семейного насилия, жестокого обращения с детьми». Это заявление вообще выглядит полностью некорректным, поскольку за ним следует статистика в отношении детей вовсе не со стороны семьи. Реально же официальная статистика показывает обратное. Количество преступлений в отношении детей в целом снижается, при некоторых оговорках. Количество преступлений со стороны родителей в отношении детей в Петербурге также снижается. Это неверное утверждение должно быть исключено из проекта . Кстати, именно такие утверждения и ведут к росту «профилактического террора» в отношении семьи, о котором я говорил выше.

8) Говоря о необходимости снижения числа родителей, привлекаемых к административной ответственности, проект ничего не говорит о необходимости предупреждения неправомерного привлечения к такой ответственности – а напрасно, поскольку это довольно распространенная проблема. Для этого нужны меры по эффективной правовой защите родителей в административном процессе.

Предполагается введение «общих принципов и единой формы оценки условий проживания ребенка при принятии решения об отобрании ребёнка» — однако эта формулировка неконкретна Нечеток и индикатор «отсутствие случаев необоснованного отобрания» — на наш взгляд, речь должна идти далеко не только о проблеме формальной «обоснованности» отобрания.

Вопрос глубже, и часть существующих в этой сфере проблем вполне могут быть успешно разрешены, если в деятельности органов опеки найдет надлежащее отражение ряд существующих обязывающих международных правовых норм. В частности, отобрание недопустимо, если существующая угроза ребенку может быть устранена иным путем, в том числе оказанием адресной социальной поддержки семье (особенно в случае бедности). Вполне очевидно, что приведенного индикатора недостаточно.

В соответствии с обязывающими решениями Европейского Суда, в случае отнятия ребенка у родителей, государство обязано предпринимать серьезные усилия, направленные на воссоединение семьи .

Статистика показывает, как плохо ведется работа в этом направлении. В проект необходимо включить положение, предусматривающее обязательность такой работы, разработку соответствующего нормативно-правового обеспечения с широким участием общественных организаций.

Необходимо включить в концепцию следующие индикаторы, предусмотренные Минобрнауки РФ для оценки эффективности деятельности органов опеки по профилактике социального сиротства:

«уменьшение численности выявленных детей, находящихся в обстановке, представляющей угрозу их жизни и здоровью или препятствующей их воспитанию, детей и семей, находящихся в социально опасном положении;

уменьшение численности детей, отобранных у родителей при непосредственной угрозе жизни или здоровью детей;

уменьшение численности детей, родители которых лишены родительских прав, ограничены в родительских правах, численности родителей, лишенных родительских прав, ограниченных в родительских правах;

увеличение численности детей, родители которых восстановлены в родительских правах или в отношении которых отменено ограничение в родительских правах, численности родителей, восстановленных в родительских правах, родителей, в отношении которых отменено ограничение в родительских правах;

увеличение численности детей, возвращенных в родную семью».

— Из выступления Павла Парфентьева на общественном обсуждении концепции семейной политики СПб

<Письмо> Минобрнауки РФ от 25.06.2007 N АФ-226/06 «Об организации и осуществлении деятельности по опеке и попечительству в отношении несовершеннолетних»

Разруха в головах, о которой мы часто говорим и сегодня, прежде всего ударяет по основе основ государства - семье. Именно через семью осуществляется преемственность поколений и передача мудрости, традиций и заветов предков. Развалить семью, сбить родителей с курса задачи достойного воспитания детей, разлучить детей и родителей - вот главные задачи, которых пытаются добиться те, кто мечатет сломить государство.

Хочу обратить ваше внимание на посвящённый важным и животрепещущим вопросам труд, написанный около 80 лет тому назад. Называется он «Путь духовного обновления». И, несмотря на четыре пятых века давности его написания, заключенный в его строках смысл остаётся актуальным и по сей день. Можно даже сказать, что сегодня востребованность осознания заложенных в данный текст непреложных истин крайне велика.

Из работы И.А.Ильина «Путь духовного обновления»:

1. ЗНАЧЕНИЕ СЕМЬИ

«Семья есть первый, естественный и в то же время свя­щенный союз, в который человек вступает в силу необходи­мости. Он призван строить этот союз налюбви, на вере и на свободе, научиться в нем первым совестным дви­жениям сердца и подняться от него к дальнейшим фор­мам человеческого духовного единения – родине и го­сударству.

Семья начинается с брака и в нем завязывается. Но человек начинает свою жизнь в такой семье, которую он сам не создавал: это семья, учрежденная его отцом и матерью, в которую он входит одним рождением, задол­го до того, как ему удается осознать самого себя и окру­жающий его мир. Он получает эту семью как некий дар судьбы. Брак по самому существу своему возникает из выбора и решения, а ребенку не приходится выбирать и решать: отец и мать как бы образуют ту предустановлен­ную для него судьбу, которая выпадает ему на его жиз­ненную долю, и эту судьбу он не может ни отклонить, ни изменить - ему остается только принять ее и нести всю жизнь. То, что выйдет из человека в его дальнейшей жизни, определяется в его детстве и притом самим этим детством; существуют, конечно, врожденные склонности и дары, но судьба этих склонностей и талантов - ра­зовьются ли они в дальнейшем или погибнут, и если расцветут, то как именно, - определяется в раннем дет­стве.

Вот почему семья является первичным лоном чело­веческой культуры. Мы все слагаемся в этом лоне, со все­ми нашими возможностями, чувствами и хотениями; и каждый из нас остается в течение всей своей жизни ду­ховным представителем своей отечески материнской семьи или как бы живым символом ее семейственного духа. Здесь пробуждаются и начинают развертываться дрем­лющие силы личной души; здесь ребенок научается лю­бить (кого и как?), верить (во что?) и жертвовать (чему и чем?)*; здесь слагаются первые основы его характера; здесь открываются в душе ребенка главные источники его будущего счастья и несчастья; здесь ребенок становится маленьким человеком, из которого впоследствии раз­вивается великая личность или, может быть, низкий проходимец. Не прав ли Макс Мюллер, когда он пишет: “Я думаю, что там, где речь идет о воспитании детей, к жизни надо подходить, как к чему-то в высшей степени серьезному, ответственному и высокому”; и не прав ли немецкий богослов Толук, утверждая: “Мир управляется из детской”... Мир не только строится в детской, но и разрушается из нее; здесь прокладываются не только пути спасения, но и пути погибели. И если мы подумаем, что “следующее поколение” все время вновь нарождается и воспитывается и что все его будущие подвиги и преступ­ления, его духовная сила и его возможное духовное кру­шение - уже теперь, все время, слагаются и созревают вокруг нас и при нашем содействии или бездействии, то мы сможем отдать себе отчет в том, какая ответственность лежит на нас...

Все это означает, что семья есть как бы живая “лабо­ратория” человеческих судеб - личных и народных, и притом каждого народа в отдельности и всех народов со­обща, с тем отличием, однако, что в лаборатории обычно знают, что делают, и действуют целесообразно, а в семье обычно не знают, что делают, и действуют, как при­дется. Ибо семейная “лаборатория” возникает от при­роды, на иррациональных путях инстинкта, традиции и нужды; здесь люди не задаются никакой определенной творческой целью, а просто живут, удовлетворяют свои собственные потребности, изживают свои склонности и страсти и то удачно, то беспомощно несут последствия всего этого. Природа устроила так, что одно из самых ответственных и священных призваний человека - быть отцом и матерью - делается для человека доступным просто при минимальном телесном здоровье и половой зре­лости, так что человеку достаточно этих двух условий для того, чтобы не задумываясь наложить на себя это при­звание... “А чтоб иметь детей - кому ума недоставало?!” (Грибоедов). Вследствие этого утонченнейшее, благород­нейшее и ответственнейшее искусство на земле - искусст­во воспитания детей - почти всегда недооценивается и продешевляется; к нему и доселе подходят так, как если бы оно было доступно всякому, кто способен физически рождать детей, как если бы существенным было именно зачатие и рождение, а остальное - именно воспита­ние - было бы совсем несущественно или могло бы де­латься как-то так, “само собой”. На самом же деле тут все обстоит совсем иначе. Окружающий нас мир людей таит в себе многое множество личных неудач, болезненных явлений и трагических судеб, о которых знают только духовники, врачи и прозорливые художники; и все эти явления сводятся в последнем счете к тому, что родители этих людей сумели их только родить и дать им жизнь, но открыть им путь к любви, к внутренней свободе, вере и со­вести, т. е. ко всему тому, что составляет источник духов­ного характера и истинного счастья, не сумели; родители по плоти сумели дать своим детям, кроме плотского су­ществования, только одни душевные раны*, иногда даже сами не замечая того, как они возникали у детей и въеда­лись в душу, но не сумели дать им духовного опыта**, этого целительного источника для всех страданий души...

Бывают эпохи, когда эта небрежность, эта беспомощ­ность, эта безответственность родителей начинают воз­растать от поколения к поколению. Это как раз в те эпо­хи, когда духовное начало начинает колебаться в душах, слабеть и как бы исчезать; это эпохи распространяющегося и крепнущего безбожия и приверженности к материаль­ному, эпохи бессовестности, бесчестия, карьеризма и ци­низма. В такие эпохи священное естество семьи не на­ходит себе больше признания и почета в человеческих сердцах; им не дорожат, его не берегут, его не строят. Тогда в отношениях между родителями и детьми возни­кает некая “пропасть”, которая, по-видимому, увеличи­вается от поколения к поколению. Отец и мать перестают “понимать” своих детей, а дети начинают жаловаться на “абсолютную отчужденность”, водворившуюся в семью; и, не понимая, откуда это берется, и забывая свои собственные детские жалобы, выросшие дети завязывают новые семейные ячейки, в которых непонимание и отчужде­ние обнаруживаются с новою и большею силою. Непрозор­ливый наблюдатель мог бы прямо подумать, что “время” настолько “ускорило” свой бег, что между родителями и детьми установилась все возрастающая душевно-духов­ная “дистанция”, которую нельзя ни заполнить, ни преодо­леть; тут, думают они, нельзя ничего поделать: история спешит, эволюция с повышенной быстротой создает все новые уклады, вкусы и воззрения, старое стремительно старится, и каждое следующее десятилетие несет лю­дям новое и неслыханное... Где же тут “угнаться за моло­дежью”?! И все это говорится так, как если бы духовные основы жизни тоже подлежали веянию моды и техниче­ских изобретений...

В действительности это явление объясняется совсем иначе, а именно - заболеванием и оскудением человече­ской духовности и в особенности духовной традиции. Семья распадается совсем не от ускорения исторического темпа, но вследствие переживаемого человеком духовно­го кризиса. Этот кризис подрывает семью и ее духовное единение, он лишает ее главного, того единственного, что может сплотить ее, спаять и превратить в некое прочное и достойное единство, а именно - чувства взаим­ной духовной сопринадлежности. Половая потребность, инстинктивные влечения создают не брак, а всего только биологическое сочетание (спаривание); из такого соче­тания возникает не семья, а элементарное рядом-жи-тельство рождающих и рожденных (родителей и детей). Но “похоть плоти” есть нечто неустойчивое и самовольное; она тянет к безответственным изменам, к капризным новшествам и приключениям; у нее, так сказать, “корот­кое дыхание”, едва достаточное для простого деторожде­ния и совершенно не соответствующего задаче воспитания.

В действительности человеческая семья, в отличие от “семьи” у животных, есть целый остров духовной жизни. И если она этому не соответствует, то она обречена на разложение и распад. История показала и подтвердила это с достаточной наглядностью: великие крушения и исчезно­вения народов возникают из духовно-религиозных кризисов, которые выражаются прежде всего в разложении семьи. Понятно, почему это так было и бывает. Семья есть первоначальная, исходная ячейка духовности - как в том смысле, что именно в семье человек впервые научает­ся (или, увы, не научается!) быть личным духом, так и в том смысле, что духовные силы и умения (или, увы, сла­бости и неумения), полученные от семьи, человек пере­носит затем на общественную и государственную жизнь. Вот почему духовный кризис поражает прежде всего ис­ходную ячейку духовности; если духовность колеблется и слабеет, то она слабеет прежде всего в семейной тра­диции и в семейной жизни. Но, раз поколебавшись в семье, она начинает слабеть и вырождаться - и во всех че­ловеческих отношениях и организациях: больная клетка создает больные организмы.

Только дух имеет достаточно глубокое и длительное ды­хание для того, чтобы творчески создавать и поддерживать естество семьи, чтобы успешно разрешать не только “проблему половой любви”, но и проблему создания но­вого, лучшего и более свободного поколения. Поэтому формула брака звучит не так: “я жажду” или “я желаю”, или “мне хочется”, а скорее так: “в любви и через лю­бовь я создаю новую, лучшую и более свободную челове­ческую жизнь”... Она звучит не так: “желаю наслаждать­ся моим счастьем”- ибо это была бы формула, уводящая брак на уровень простого спаривания, а скорее так: “я хо­чу создать свой собственный духовный очаг и в этом найти свое счастье”...

Всякая настоящая семья возникает из любви и дает человеку счастье. Там, где заключается брак без любви, семья возникает лишь по внешней видимости; там, где брак не дает человеку счастья, он не выполняет своего первого назначения. Научить детей любви родители мо­гут лишь тогда, если они сами в браке умели любить. Дать детям счастье родители могут лишь постольку, поскольку они сами нашли счастье в браке. Семья, внутренне спаян­ная любовью и счастьем, есть школа душевного здоровья, уравновешенного характера, творческой предприимчи­вости. В просторе народной жизни она подобна прекрас­но распустившемуся цветку. Семья, лишенная этой здо­ровой центростремительности, растрачивающая свои силы на судороги взаимного отвращения, ненависти, подозрения и “семейных сцен”, есть настоящий рассадник больных характеров, психопатических тяготений, не­врастенической вялости и жизненного “неудачничества”. Она подобна тем больным растениям, которым ни один хо­роший садовник не даст места в своем саду.

Если ребенок не научится любви в семье своих роди­телей, то где же он научится ей? Если он с детства не при­выкнет искать счастья именно во взаимной любви, то в каких же злых и дурных влечениях он будет искать счастья в зрелом возрасте? Дети все перенимают и всему подражают, незаметно, но глубоко вчувствуясь в жизнь своих родителей, тонко подмечая, угадывая, иногда бессознательно следя за “старшими” наподобие “неутоми­мых следопытов”. И тот, кому приходилось слышать и регистрировать детские высказывания, точки зрения и иг­ры в несчастных и разлагающихся семьях, где жизнь есть сплошное мучительство, лицемерие и надрыв, тот знает, какое больное и гибельное наследство получает от роди­телей такая несчастная детвора.

Чтобы развиваться верно и творчески, ребенок должен иметь в своей семье очаг любви и счастья. Только тогда он сможет развернуть свои нежнейшие и духовнейшие спо­собности; только тогда его собственная инстинктивная жизнь не будет вызывать в нем ни ложного стыда, ни бо­лезненного отвращения; только тогда он сможет приль­нуть с любовью и гордостью к традиции своей семьи и своего рода с тем, чтобы принять ее и продолжить ее сво­ею жизнью. Вот почему любовная и счастливая семья есть живая школа - сразу - и творческого равновесия души, и здорового органического консерватизма. Там, где царит здоровая семья, там творчество будет всегда достаточно консервативным для того, чтобы не выродиться в беспоч­венную революционность, а консерватизм будет всегда достаточно творческим для того, чтобы не выродиться в реакционное мракобесие.

В любовной и счастливой семье воспитывается человек с неповрежденным душевным организмом, который сам способен органически любить, органически строить и ор­ганически воспитывать. Детство есть счастливейшее вре­мя жизни: время органической непосредственности; вре­мя уже начавшегося и еще предвкушаемого “большого” счастья; время, когда все прозаические “проблемы” безмолвствуют, а все поэтические проблемы зовут и обещают; время повышенной доверчивости и обостренной впечат­лительности; время душевной незасоренности и искрен­ности; время ласковой улыбки и бескорыстного доброже­лательства. Чем любовнее и счастливее была родитель­ская семья, тем больше этих свойств и способностей со­хранится в человеке, тем больше такой детскости он вне­сет в свою взрослую жизнь, а это значит - тем неповреж­деннее останется его душевный организм; тем естествен­нее, богаче и творчески продуктивнее расцветет его лич­ность в лоне его родного народа.

И вот главным условием такой семейной жизни являет­ся способность родителей ко взаимной духовной любви. Ибо счастье дается только любовью долгого и глубокого дыхания, а такая любовь возможна только в духе и че­рез дух.

2. О ДУХОВНО ЗДОРОВОЙ СЕМЬЕ

Напрасно думать, что духовность доступна только людям образованным, людям высокой культуры. История всех времен и народов показывает, что именно образован­ные слои общества, увлекаясь игрою сознания и отвлеченностями ума, гораздо легче утрачивают ту непосредствен­ную силу доверия к показаниям внутреннего опыта, ко­торая необходима для духовной жизни. Ум, порвавший с глубиною чувства и с художественною силою вообра­жения, привыкает обливать все ядом праздного, разру­шающего сомнения и поэтому оказывается в отношении духовной культуры не строящим, а разрушающим нача­лом. Напротив, у людей наивно-непосредственных эта разрушающая сила еще не начинает действовать. Человек малой “культурности” гораздо более способен прислуши­ваться к показаниям внутреннего опыта, т.е. прежде всего сердца, совести, чувства справедливости, чем человек хотя бы и большой, но рационалистической культуры. Простая душа наивна и доверчива; может быть, именно потому она легковерна и суеверна, и верит, где не надо, но зато самый дар веры у нее не отнят, а по­тому она способна верить и там, где надо. Пусть духов­ность ее - некритическая, малоразумная, недифферен­цированная, тянет к мифу и к магии, связана со страхом и может заблудиться в колдовстве. Но духовность ее несомненна и подлинна - и в способности внимать дыханию и зову Божию, и в любви сострадательной, и в любви патриотически-жертвенной, и в совестном акте, и в чувстве справедливости, и в способности наслаждаться красотою природы и искусства, и в проявлениях собствен­ного достоинства, правосознания и деликатности. И на­прасно образованный горожанин стал бы воображать, будто все это недоступно “необразованному кресть­янину”!.. Словом, духовная любовь доступна всем людям, независимо от уровня их культурности. И всюду, где она обнаруживается, она является истинным источником проч­ности и красоты семейной жизни.

В самом деле, человек призван к тому, чтобы видеть и любить в любимой женщине (или соответственно - в лю­бимом мужчине) не только плотское начало, не только телесное явление, но и “душу” - своеобразие личности, особливость характера, сердечную глубину, для которых внешний состав человека служит лишь телесным выраже­нием или живым органом. Любовь только тогда является простым и кратковременным вожделением, непостоянным и мелким капризом плоти, когда человек, желая смертного и конечного, любит скрытую за ним бессмертность и беско­нечность; вздыхая о плотском и земном, радуется духов­ному и вечному; иными словами - когда он ставит свою любовь перед лицо Божие и Божиими лучами освещает и измеряет любимого человека... В этом - глубокий смысл христианского “венчания”, венчающего супругов венцом радости и муки, венцом духовной славы и нрав­ственной чести, венцом пожизненной и нерасторжимой духовной общности. Ибо вожделение может быстро пройти, оно бывает подслеповатым. И предчувствовав­шееся наслаждение может обмануть или надоесть. И что тогда? Взаимное отвращение прикрепленных друг к другу людей?.. Судьба человека, который в ослеплении связал себя, а прозрев - проклял свою связанность? Пожиз­ненная унизительность ежедневной лжи и лицемерия? Или развод? Прочность семьи требует иного; люди должны желать не только утех любви, но и ответственного совместного творчества, духовной общности в жизни, в страдании и в ношении бремен, по древнеримской брачной формуле: “где ты, Кай, там и я, твоя Кая”...

То, что должно возникнуть из брака, есть прежде всего новое духовное единение и единство - единство мужа и жены: они должны понимать друг друга и делить радость и горе жизни; для этого они должны однород­но воспринимать и жизнь, и мир, и людей. Здесь важно не душевное подобие, и не одинаковость характеров и тем­пераментов, а однородность духовных оценок, которая только и может создать единство и общность жизненной цели у обоих. Важно то, чему ты поклоняешься? чему молишься? что любишь? чего желаешь себе в жизни и в смерти? чем и во имя чего ты способен жертвовать?* И вот жених и невеста должны найти друг в друге это единочувствие и единолюбне, объединиться в том, что есть важнейшего в жизни и ради чего стоит жить... Ибо только тогда они сумеют, как муж и жена, всю жизнь верно воспринимать друг друга, верить друг другу и верить друг в друга. Это и есть самое драгоценное в браке: полное взаимное доверие перед Лицом Божиим, а с этим связано и взаимное уважение, и способность образовать новую, жизненно сильную духовную ячейку. Только такая ячейка может разрешить главную задачу брака и семьи - осу­ществить духовное воспитание детей.

Воспитать ребенка значит заложить в нем основы духовного характера и довести его до способности само­воспитания. Родители, которые приняли эту задачу и твор­чески разрешили ее, подарили своему народу и своей роди­не новый духовный очаг; они осуществили свое духовное призвание, оправдали свою взаимную любовь и укрепили, обогатили жизнь своего народа на земле: они сами во­шли в ту Родину, которою стоит жить и гордиться, за которую стоит бороться и умереть.

Итак, нет более верной основы для достойной и счаст­ливой семейной жизни, как взаимная духовная любовь му­жа и жены: любовь, в которой началастрасти и дружбы сливаются воедино, перерождаясь в нечто высшее - в огонь всестороннего единения. Такая любовь примет не только наслаждение и радость - и не выродится, не выветрится, не огрубеет от них, но примет и всякое страдание, и всякое несчастье, чтобы осмыслить их, освя­тить их и очиститься через них. И только такая любовь может дать человеку тот запас взаимного понимания, взаимного снисхождения к слабостям и взаимного прощения, терпения, терпимости, преданности и верности, который необходим для счастливого брака.

Поэтому можно сказать, что счастливый брак воз­никает не просто из взаимной естественной склонности (“по милу хорош”), но из духовного сродства людей (“по хорошу мил”)**, которое вызывает непоколебимую волю - стать живым единством и соблюсти это единство во что бы то ни стало, и соблюсти его не только напоказ людям, но на самом деле, перед Лицом Божиим. В этом глубочайший смысл религиозного освящения брака и соот­ветствующего церковного обряда. Но это составляет и первое, необходимейшее условие для верного, духовного воспитания детей.

Я уже указывал на то, что ребенок вступает в семью своих родителей как бы в доисторическую эпоху своей личности и начинает дышать воздухом этой семьи со своего первого физического вздоха. И вот в душном воздухе несогласной, неверной, несчастной семьи, в пошлой атмос­фере бездуховного, безбожного прозябания не может рас­цвести здоровая детская душа. Ребенок может приобрести чутье и вкус к духу только у духовно осмысленного семей­ного очага; он может органически почувствовать все­народное единение и единство, только испытав это един­ство в своей семье, а не почувствовав этого всенарод­ного единства, он не станет живым органом своего народа и верным сыном своей родины. Только духовное пламя здорового семейного очага может дать человеческому сердцунакаленный угль духовности, который будет и греть его, и светить ему в течение всей его дальнейшей жизни.

1. Так, семья имеет призвание дать ребенку самое глав­ное и существенное в его жизни.

Блаженный Августин сказал однажды, что “человечес­кая душа - христианка от природы”. Это слово особенно верно в применении к семье. Ибо в браке и в семье человек учится от природы - любить, из любви и от любви стра­дать, терпеть и жертвовать, забывать о себе и служить тем, кто ему ближе всего и милее всего. Все это есть не что иное, как христианская любовь. Поэтому семья оказывается как бы естественною школою христиан­ской любви, школою творческого самопожертвования, со­циальных чувств и альтруистического образа мыслей. В здоровой семейной жизни душа человека с раннего дет­ства обуздывается, смягчается, приучается относиться к ближним с почтительным и любовным вниманием. В этом умягченном, любовном настроении она предварительно прикрепляется к тесному, домашнему кругу с тем, чтобы дальнейшая жизнь вывела ее в этой самой внутренней “установке” к широким кругам общества и народа.

2. Далее, семья призвана воспринимать, поддерживать и передавать из поколения в поколение некую духовно-религиозную, национальную и отечественную традицию. Из этой семейной традиции и благодаря ей возникла вся наша индо-европейская и христианская культура - культура священного очага семьи*: с ее благоговейным почитанием предков, с ее идеей священной межи, огора­живающей родовые могилы; с ее исторически слагающими­ся национальными обычаями и нарядами. Это семья создала и выносила культуру национального чувства и патриотической верности. И сама идея “родины” - лона моего рождения, и “отечества”, земного гнезда моих отцов и предков - возникла из недр семьи как телес­ного и духовного единства. Семья есть для ребенка первое родное место на земле; сначала - место-жилище, источ­ник тепла и питания, потом - место осознанной любви и духовного понимания. Семья есть для ребенка первое “мы”, возникшее из любви и добровольного служения, где один стоит за всех и все за одного. Она есть для него лоно естественной солидарности, где взаимная любовь превращает долг в радость и держит всегда открытыми священные врата совести*. Она есть для него школа взаимного доверия и совместного, организованного действования. Не ясно ли, что истинный гражданин и сын своей родины воспитывается именно в здоровой семье?

3. Далее, ребенок учится в семье верному восприятию авторитета. В лице естественного авторитета отца и матери он впервые встречается с идеею ранга и научается воспринимать высший ранг другого лица, преклоняясь, но не унижаясь, и научается мириться с присущим ему самому низшим рангом, не впадая ни в зависть, ни в ненависть, ни в озлобление. Он научается извлекать из начала ранга и из начала авторитета всю их творческую и органи­зационную силу, в то же время освобождая себя духовно от их возможного “гнета” посредством любви и уваже­ния**. Ибо только свободное признание чужого высшего ранга научает переносить свой низший ранг без унижения, и только любимый и уважаемый авторитет не гнетет душу человека.

В здоровой христианской семье есть один-единствен­ный отец и одна-единственная мать, которые совместно представляют единый - властвующий и организующий авторитет в семейной жизни. В этой естественной и перво­бытной форме авторитетной власти ребенок впервые убеж­дается в том, что власть, насыщенная любовью, являет­ся благостною силою и что порядок в общественной жизни предполагает наличность такой единой, органи­зующей и повелевающей власти: он научается тому, что принцип патриархального единодержавия содержит в себе нечто целесообразное и оздоровляющее; и, наконец, он начинает понимать, что авторитет духовно старшего человека совсем не призван подавлять или порабощать подчиненного, пренебрегать его внутренней свободой и ломать его характер, но что, наоборот, он призван воспитывать человека к внутренней свободе***.

Так, семья есть первая, естественная школа свободы: в ней ребенок должен в первый, но не в последний раз в жизни найти верный путь к внутренней свободе; принять из любви и уважения к родителям все их приказы и запреты во всей их кажущейся строгости, вменить себе в обязанность их соблюдение, добровольно подчиниться им и предоставить своим собственным воззрениям и убеждениям свободно и спокойно созревать в глубине души. Благодаря этому семья становится как бы начальной школой для воспитания свободного и здорового право­сознания.

4. Пока семья будет существовать (а она будет су­ществовать, как все природное, вечно), она будет школой здорового чувства частной собственности. Нетрудно убе­диться, почему это так обстоит.

Семья есть данное от природы общественное един­ство - в жизни, в любви, в труде, в заработке и в имущест­ве. Чем прочнее, чем сплоченнее семья, тем обоснованнее является ее притязание на то, что творчески создали и приобрели ее родители и родители ее родителей. Это есть притязание на их хозяйственно-овеществленный труд, всегда сопряженный с лишениями, страданиями, с напряжением ума, воли и воображения; притязание - на наследственно передающееся имущество, на семейно приобретенную частную собственность, которая является сущим источником не только семейного, но и всенарод­ного довольства.

Здоровая семья всегда была и всегда будет органи­ческим единством - по крови, по духу и по имуществу. И это единое имущество является живым знакомкровного и духовного единства, ибо это имущество в том виде, как оно есть, возникло именно из этого кровного и духовного единения и на пути труда, дисциплины и жертв. Вот почему здоровая семья учит ребенка сразу целому ряду драгоценных умений. Ребенок научается пробивать себе в жизни дорогу при помощисобственной инициа­тивы и в то же время высоко ценить и соблюдать принцип социальной взаимопомощи; ибо семья, как целое, устраи­вает свою жизнь именно по частной, собственной ини­циативе - она есть самостоятельное творческое единство, а в своих собственных пределах семья есть настоящее воплощение взаимопомощи и так называемой “социаль­ности”. Ребенок научается постепенно быть “частным” лицом, самостоятельной индивидуальностью и в то же время ценить и беречь лоно семейной любви и семейст­венной солидарности; он научается самостоятельности и верности - этим двум основным проявлениям духовного характера. Он научается творчески обходиться с иму­ществом, вырабатывать, создавать и приобретать хозяй­ственные блага и в то же время - подчинять начала частной собственности некоторой высшей, социальной (в данном случае - семейной) целесообразности... А это и есть то самое умение или, лучше сказать,искусство, вне которого не может быть разрешен социальный вопрос нашей эпохи.

Само собой разумеется, что только здоровая семья может верно разрешить все эти задачи. Семья, лишен­ная любви и духовности, где родители не имеют авто­ритета в глазах детей, где нет единства ни в жизни, ни в труде, где нет наследственной традиции, - может дать ребенку очень мало или же не может дать ему ничего. Ко­нечно, и в здоровой семье могут совершаться ошибки, могут слагаться в том или ином отношении “пробелы”, которые способны повести к общей или частичной неудаче. Идеала нет на земле... Однако с уверенностью можно сказать, что родители, которые сумели приобщить своих детей к духовному опыту* и вызвать в них процесс внутреннего самоосвобождения**, будут всегда благосло­венны в сердцах детей... Ибо из этих двух основ вырастает и личный характер, и прочное счастье человека, и общест­венное благополучие.

3. ОСНОВНЫЕ ЗАДАЧИ ВОСПИТАНИЯ

Все то, что мы доселе установили о духовно-здоровой семье, как бы предрешает вопрос об основных задачах воспитания.

Можно было бы просто сказать, что все воспитание ребенка или, во всяком случае, его основная задача сос­тоит в том, чтобы ребенок получил доступ ко, всем сферам духовного опыта; чтобы его духовное око открылось на все значительное и священное в жизни; чтобы его сердце, столь нежное и восприимчивое,научилось отзываться на всякое явление Божественного в мире и в людях. Надо как бы повести или сводить душу ребенка во все “места”, где можно найти и пережить нечто божественное***; по­степенно все должно стать ей доступным - и природа во всей ее красоте, в ее величии и таинственной внутрен­ней целесообразности, и та чудесная глубина, и та благородная радость, которую дает нам истинное искусство, и неподдельное сочувствие всему страдающему, и действен­ная любовь к ближнему, и блаженная сила совестного акта, и мужество национального героя, и творческая жизнь национального гения, с его одинокой борьбой и жертвенной ответственностью, и, главное: непосредствен­ное молитвенное обращение к Богу, который и слышит, и любит, и помогает. Надо, чтобы ребенок получил доступ всюду, где Дух Божий дышит, зовет и раскрывается - как в самом человеке, так и в окружающем его мире...

Душа ребенка должна научиться воспринимать сквозь весь земной шум и сквозь всю неиссякающую пошлость повседневной жизни священные следы и таинственные уроки Всевышнего, воспринимать их и следовать им, что­бы, внемля им, всю жизнь “обновляться духом ума своего” (Ефес. 4, 23). Подобно тому, как однажды выразил это Лафатер 66 . “Внимай тихому гласу, вещающего в тебе Господа”... Чтобы ребенок, вырастая и входя в пору зрелости, привык искать и находить во всем некий высший смысл; чтобы мир не лежал перед ним плоской, двумерной и скудной пустыней; чтобы он мог сказать миру вещей словами поэта:

Кругом обставшие меня

Всегда безмолвные предметы,

Лучами тайного огня

Вы осиянны и согреты*...

И мог закончить свою жизнь словами глубокомыслен­ного созерцателя Баратынского:

Велик Господь! Он милосерд, но прав,

Нет на земле ничтожного мгновенья...**

Духовно живой человек всегда внемлет Духу - ив событиях дня, и в невиданной грозе, и в мучительном не­дуге, и в крушении народа. И, вняв, отзывается не пас­сивно созерцательным пиетизмом, но и сердцем, и волею, и делом.

Итак, самое важное в воспитании - это духовно про­будить ребенка и указать ему перед лицом грядущих трудностей, а может быть, уже подстерегающих его опасностей и искушений жизни - источник силы и утешения в его собственной душе. Надо воспитать в его душе будущего победителя, который умел бы внутренне уважать самого себя и утверждать свое духовное достоинство и свою сво­боду - духовную личность, перед которой были бы бес­сильны все соблазны и искушения современного сата­низма.

Как бы странно и сомнительно ни прозвучало это ука­зание для педагогически неискушенного человека, но по существу оно остается непоколебимым: самое большое значение имеют первые пять-шесть лет детской жизни; а в следующее за ним десятилетие (с шестого по шестнадца­тый год жизни) многое, слишком многое, завершается в человеке чуть ли не на всю жизнь. В первые годы дет­ской жизни душа ребенка так нежна, так впечатлитель­на и беспомощна... Он как бы плывет в потоке наивной, непосредственной доверчивости и некоего как бы предмирного “всесмешения”: “свет и тьма”, “твердь и вода” еще не отделены друг от друга; и свод, имеющий потом от­делить дневное сознание от нашей бессознательной сферы, еще не создался в процессе вытеснения***. Этот свод, ко­торый будет потом всю жизнь обуздывать кипение страс­тей и замыкать томление аффектов, подчиняя их творчес­кой жизненной целесообразности, находится еще в стадии возникновения. В этот период жизни - впечатлениям от­крыта последняя глубина души; она вся всему доступна и не защищена никакой защитной броней; все может стать или уже становится ее судьбой, все может повредить ребенку или, как говорит народ, испортить ребенка. И действительно, все вредное, дурное, злобное, потрясаю­щее или мучительное, что ребенок воспринимает в этот первый, роковой период своей жизни, - все причиняет ему душевную рану (“травму”), последствия которой он потом влачит в себе через всю жизнь то в виде нервного подергивания, то в виде истерических припадков, то в виде уродливой склонности, извращения или прямой болезни. И обратно, все то светлое, духовное и любовное, что детская душа получает в эту первую эпоху, приносит потом, в течение всей жизни, обильный плод. В эти годы ребенка надо беречь, не терзать его никакими страхами и наказаниями, не будить в нем преждевременно элемен­тарные и дурные инстинкты. Однако упускать эти годы в смысле духовного воспитания было бы столь же недопусти­мо и непростительно. Надо сделать так, чтобы в душу ре­бенка проникало как можно больше лучей любви, ра­дости и Важней благодати. Здесь надо не баловать ребен­ка, не потакать его капризам, не изнеживать его и не топить его в физических ласках, но заботиться о том, чтобы ему нравилось, чтобы его умиляло и радовало все то, что есть в жизни божественного, - от солнечного луча до нежной мелодии, от жалости, сжимающей сердце, до прелестной бабочки, от первой, лепетом сказанной молит­вы до героической сказки и легенды... Родители могут быть твердо уверены: здесь ничто не пропадет, ничто не канет бесследно; все даст плоды, все принесет хвалу и совершение. Но пусть никогда ребенок не будет для роди­телей игрушкой и забавой; пусть он будет для них неж­ным цветком, который нуждается в солнце, но который так легко может быть незаметно надломлен. Именно в эти первые годы детства, когда ребенок считается “не­смышленышем”, родители должны помнить при всяком обхождении с ним, что дело не в их родительских вос­торгах, наслаждениях и забавах, а в состоянии детской души, абсолютно впечатлительной и (именно вследствие “несмыслия” своего) абсолютно беспомощной...

Итак, до пяти-шести лет, т.е. до самого “вытесняюще­го” перелома в детской душе, ребенка нужно душевно беречь, как нежный цветок, с тем, чтобы затем постепен­но изменить весь тон воспитания: ибо после периода душевной теплицы должен наступить период душевного закала; ребенок должен приучаться внутренне к само­обладанию и к высоким требованиям; и этот процесс дастся ему тем легче, чем меньше “травм” он вынесет из первого периода. В нежнейшую эпоху своей жизни ребенок должен привыкнуть к семье - к любви, а не к ненависти и зависти; к спокойному мужеству и самодисциплине, а не к страху, унижениям, доносам и предательству. Ибо воисти­ну - мир можно пересоздать, перевоспитать из детской, но в детской же можно его и погубить.

Духовная атмосфера здоровой семьи призвана привить ребенку потребность в чистой любви, склонить к мужест­венной искренности и способность к спокойной и достой­ной дисциплине.

Чистота любви, о которой здесь идет речь, имеет в виду эротическую сторону жизни.

Вряд ли есть что-нибудь более вредное для жизни и для всей судьбы ребенка, как слишком раннее эротическое пробуждение его души, в особенности, если это пробуж­дение происходит в той форме, что ребенок начинает воспринимать жизнь пола как что-то низменное и грязное, как предмет тайных мечтаний и постыдных забав, или еще - если это пробуждение вызывается неосторожностями или прямыми грубостями со стороны нянек, вос­питателей или родителей...

Вредность преждевременного эротического пробужде­ния состоит в том, что на юную душу возлагается непосильная задача, которую она не может ни разрешить, ни изжить, ни достойно понести или устранить. Тогда ребенок оказывается без вины виноватым и безысходно обремененным; начинается бесплодная и нечистая работа воображения, сопровождающаяся судорожными попыт­ками вытеснить весь этот непосильный заряд и в то же время - болезненными напряжениями нервной системы. Начинаются внутренние конфликты и страдания, с ко­торыми ребенок не может справиться; ему приходится отвечать за невольные настроения и поступки; и ответ­ственность эта превышает его душевные силы; в послед­ней родовой глубине инстинкта начинается болезненное смятение, о котором ребенок не может даже совсем высказаться, - и весь организм души и тела оказывается выведенным из равновесия. Большинство так называемых “дефективных” детей проходит этот страдальческий путь без всякой вины и очень редко встречает со стороны взрослых чуткое понимание и помощь...

Нередко бывает и хуже, именно, когда кто-нибудь из “товарищей” или взрослых, испорченных дурным опытом, начинает “просвещать” (т.е. портить) ребенка в вопросах половой жизни. Там, где для чистой и целомудренной души, собственно говоря, нет ничего “грязного” (“ибо вся­кое творение Божие хорошо”. Тимофею. I. 4. 4), несмотря на все человеческие несовершенства, заблуждения и болезни, - потому что “грязное”, чисто воспринятое, есть уже не “грязное”, а больное или трагическое - там, в душе такого несчастного ребенка, искажается жизнь во­ображения и развращается жизнь чувства, причем это искажение и развращение может излиться и в настоящее неисцелимое душевное уродство. Душевное восприятие такого ребенка становится пошлым или полуслепым - он как бы не видит чистого в жизни, а видит во всем дву­смысленное и грязное; с этой точки зрения он начинает воспринимать всю человеческую любовь, и притом не толь­ко ее чувственную сторону, но и духовную. Чистое осме­ивается; интимное и нежное забрасывается уличной грязью; здоровый половой инстинкт начинает тянуть к извращениям; все священное в любви, в браке и в семье оказывается вывернутым, оскверненным и утраченным. Там, где уместно благоговейное молчание, шепот или мо­литва, водворяется атмосфера двусмысленных улыбок и плоского подмигивания. Душевное целомудрие гибнет; воцаряется бесстыдство и бесцеремонность; все священ­ные удержи и запреты души колеблятся; ребенок ока­зывается душевно растленным и как бы проституированным. Человек переживает целое духовное опустошение: в его “любви” отмирает все священное и поэтическое, чем живет и строится человеческая культура; начинается разложение семьи. Можно было бы прямо сказать, что в процессе современного разложения семьи и связанной с ним большевизации нравов - вреднейшее и разрушитель­ное значение принадлежит непристойному анекдоту, вне­сенному в детскую. Порнография есть одно из величай­ших зол в деле воспитания; и чем скорее родители, вос­питатели и духовники объединятся между собою для того, чтобы повести против нее решительную и неутомимую борьбу, полную осторожного такта и психологического искусства, тем лучше будет для всего человечества.

Еще одна серьезная опасность грозит эротически чис­той любви ребенка - от неосторожных или грубых роди­тельских проявлений.

При этом я имею в виду прежде всего так называемую “обезьянью” любовь родителей, т.е. слишком чувствен­ную влюбленность их в ребенка, которого они то и дело; волнуют всевозможными и неумеренными физическими ласками, заигрываниями, щекоткой, возней, не постигая безрассудства и вредоносности всего этого; этим они, с одной стороны, вызывают в душе ребенка целый поток напрасного и неутолимого возбуждения и причиняют ему ненужные душевные “травмы”, с другой стороны - изба­ловывают и изнеживают его, подрывая его способность к выдержке и самообладанию*.

Наряду с этим надо поставить и всевозможные не­умеренные проявления взаимной любви родителей в при­сутствии детей. Супружеское ложе родителей должно быть прикрыто для детей целомудренной тайной, хранимой естественно и неподчеркнуто; пренебрежение этим вызы­вает в душах детей самые нежелательные последствия*, о которых следовало бы написать целое научное исследова­ние... Во всем и всегда есть некая правильная и драгоцен­ная мера, которую люди должны блюсти, а в данном случае эта мера может быть предсказана только живым чувством такта и в особенности врожденным женщине естественным и мудрым целомудрием.

Помимо всего этого, должны быть особо упомянуты те разрушительные для семейной жизни взаимные “супру­жеские измены” со стороны родителей, которые дети подмечают с таким ужасом и переживают так болезнен­но; иногда такие события переживаются детьми как настоящие душевные катастрофы. Родители всегда долж­ны помнить о том, что дети не просто “воспринимают” отца и мать или “подмечают” за ними, но что они в глубине души идеализируют их, мечтают о них и втайне жаждут видеть в них идеал совершенства**. Конечно, с самого начала ясно, что каждому ребенку предстоит пережить в этом вопросе некоторое разочарование, ибо совершенных людей нет, совершенство принадлежит одному Богу. Но это неизбежное разочарование не должно приходить слишком рано, оно не должно быть слишком острым и глубо­ким, оно не должно обрушиваться на ребенка в виде катастрофы. Тот час, когда ребенок утрачивает уважение к отцу или матери, - хотя бы никто не заметил этого крушения, хотя бы и сам ребенок пережил его в молча­ливом разочаровании или даже отчаянии, - этот час обозначает собою духовную катастрофу семьи; и редкой семье удается оправиться впоследствии от этой катаст­рофы.

Словом, счастливый ребенок наслаждается в счаст­ливой семье эротически чистой атмосферой. Для этого родителям необходимо искусство духовно-целомудренной любви.

Второй особенностью здоровой семьи является атмос­фера искренности.

Родители и воспитатели не должны лгать детям ни в каких важных, значительных обстоятельствах жизни. Вся­кую ложь, всякий обман, всякую симуляцию или диссимуляцию ребенок подмечает с чрезвычайной остротой и быстротой: и, подметив, впадает в смущение, соблазн и подозрительность. Если ребенку нельзя сообщить что-нибудь, то всегда лучше честно и прямо отказать ему в ответ или провести определенную границу в осведомле­нии, чем выдумывать вздор и потом запутываться в нем или чем лгать и обманывать, и потом быть изобличен­ным детской проницательностью. И не следует говорить так: “это тебе рано знать” или “этого ты все равно не поймешь”; такие ответы только раздражают в душе ре­бенка любопытство и самолюбие. Лучше отвечать так: “я не имею права сказать тебе это; каждый человек обязан хранить известные секреты, а допытываться о чужих секретах неделикатно и нескромно”. Этим не нару­шается прямота и искренность и дается конкретный урок долга, дисциплины и деликатности...

Родителям и воспитателям совершенно необходимо понять, чтo переживает ребенок, встречая с их стороны ложь или обман. Ребенок прежде всего теряет непосред­ственное доверие к родителям; он наталкивается на стену неправды в них, и чем холоднее, изворотливее, циничнее преподносится ему эта неправда, тем ядовитее она ока­зывается для детской души. Поколебавшись в доверии, ребенок становится подозрителен и ждет новой лжи и обмана; он колеблется и в своемуважении к родителям. В силу естественной подражательности он начинает от­вечать им тем же, постепенно замыкается от них и при­учается сам лгать и обманывать. Это переносится и на других людей; у ребенка появляется склонность к хитрости и неверности вообще. В нем исчезает ясность и прозрач­ность души; он начинает жить сначала мелкими, а потом и крупными самообманами. Кризис доверия вызывает (рано или поздно) и кризис веры, ибо вера требует душевной цельности и искренности. Итак, все основы духовного характера приходят у ребенка в состояние кризиса или оказываются просто подорванными. В душе водворяется та атмосфера лукавства, притворства и малодушия, к которой человек постепенно привыкает настолько, что перестает замечать ее, а из этой атмосфе­ры и вырастают потом все большие интриги и пре­дательства.

Никогда из лживой, пролганной семьи не выйдет искренний, верный и мужественный человек; разве только в порядке отвращения к своей семье и духовного преодоле­ния ее наследия. Ибо ложь растлевает человека не­заметно, незаметно проникая из невинных пустяков в глубину священных обстояний; и удержать ее дейст­вие на поверхности житейских пустяков могут только люди с уже сложившимся духовным характером, люди, уже утвердившиеся в Боге. И если в современном мире все кишит открытой ложью, обманом, неверностью, ин­тригой, предательством и изменой своей родине, то это несчастье имеет свои корни в двух явлениях: во всеоб­щем религиозном кризисе и в атмосфере семейной лжи­вости. Из семьи, где все построено на фальши и трусости, где сердце утратило искренность и мужество, в общество и в мир вступают только фальшивые люди. Но там, где в семье царит и ведет дух прямоты и искренности, там дети оказываются предрасположенными к честности и вер­ности. Лживость в детской ядовита тем, что она приучает человека к нечестности наедине с собою и к подлости с другими.

Есть особое искусство правдивости и искренности, которое нередко требует от человека больших совестных напряжений внутри и большого такта в обхождении с людьми и, сверх того, всегда - мужества. Это искусство дается нелегко, но в здоровых и счастливых семьях оно процветает всегда.

Наконец, особенностью здоровой и счастливой семьи является спокойная, достойная дисциплина.

Такая дисциплина не может возникнуть из атмосферы родительского террора, от кого бы он ни исходил - от отца или от матери. Такая система террора, поддержи­ваемая криками и угрозами, моральным гнетом или телесными наказаниями, вызывает у здорового ребенка чувство возмущения, легко переходящее в отвращение, ненависть и презрение. Ребенок чувствует себя унижае­мым и не может не возмущаться; эта система изливает на него поток оскорблений, и он не может не противостать им. Эти унижения и оскорбления он может, что называется, “проглатывать” и сносить молча; но его бессознательное никогда не изживет этих травм и не простит их родителям. Там, где семейная власть осуществляется угрозами и стра­хом, там на каждом шагу ощущается враждебная на­пряженность; там воцаряется система “защитного об­мана” и лукавства; там оба поколения остаются, быть может, еще в состоянии пространственного рядом-жительства, но семья как живое, органическое единство, дер­жащееся силою взаимной любви и доверия, оказывается разрушенной. Дети, униженные угрозами, наказаниями и вечным страхом, защищаются всеми средствами и посте­пенно приучаются, иногда сами того не замечая, к внутренней вседозволенности. И если эта атмосфера вседозволенности устанавливается в их отношении к роди­телям, то что же можно будет ждать от них в их отноше­нии к другим, посторонним людям? Восстание против родителей перевертывает в человеческом сердце все нормальные основы общежития - чувство ранга, идею свободно признанного авторитета, начала лояльности, вер­ности, дисциплины, чувство долга и правосознание; и семейный террор оказывается одним из главных источ­ников общественной деморализации и политической революционности. Семья становится школой вечного, несытого бунтарства; и проявления его могут стать фатальными в жизни народа и государства.

Настоящая, подлинная дисциплина есть по существу своему не что иное, как внутреннее самообладание, при­сущее самому дисциплинированному человеку. Она не есть ни душевный “механизм”, ни так называемый “услов­ный рефлекс”. Она присуща человеку изнутри, душевно, органически; так что если в ней есть элемент “механиз­ма” или “механичности”, то дисциплина все-таки орга­нически предписывается человеком самому себе. Поэтому настоящая дисциплина есть прежде всего проявление внутренней свободы, т.е. духовного самообладания и само­управления. Она принимается и поддерживается добро­вольно и сознательно. Труднейшая часть воспитания и состоит в том, чтобы укрепить в ребенке волю, способ­ную к автономному самообладанию. Способность эту надо понимать не только в том смысле, чтобы душа умела сдерживать и понуждать себя, но и в том смысле, чтобы это было ей нетрудно. Разнузданному человеку всякий запрет труден; дисциплинированному человеку всякая дисциплина легка: ибо, владея собой, он может уложить себя в любую, благую и осмысленную форму. И тогда владеющий собою способен повелевать и другими. Вот почему русская пословица говорит: “превысокое владетельство - собою владеть”...

Однако эта способность владеть собою, которая дается человеку тем труднее, чем страстнее и разностороннее его душа, не должна превращать внутреннюю жизнь в какое-то подобие тюрьмы или каторги. Поистине настоящая дисциплина и организация имеются лишь там, где, образ­но выражаясь, последняя капля пота, вызванная дисцип­линирующим и организующим усилием и напряжением, стерта с чела или, еще лучше - где усилие было легко и напряжение совсем не вызвало ее. Дисциплина не должна становиться высшей или самодовлеющей целью: она не должна развиваться в ущерб свободе и искренности в семейной жизни; она должна быть духовным умением или даже искусством и не должна превращаться в тягост­ный догмат или в душевное каменение; она не должна парализовывать любовь и духовное общение в семейной жизни*. Словом, чем незаметнее прививается детям дис­циплина и чем менее она при соблюдении ее бросается в глаза, тем удачнее протекает воспитание. И если это достигнуто, то дисциплина удалась и задача разрешена. И, может быть, для ее удачного разрешения лучше всего положить в основу самообладания свободный совестный акт.

Итак, есть особое искусство повеления и запрета, оно дается не легко. Но в здоровых и счастливых семьях оно цветет всегда.

Однажды Кант высказал о воспитании простое, но вер­ное слово: “Воспитание есть величайшая и труднейшая проблема, которая может быть поставлена человеку”. И вот эта проблема, действительно, раз навсегда поставлена огромному большинству людей. Разрешение этой проб­лемы, от которой всегда зависит будущность человечест­ва, начинается в лоне семьи, и заменить семью в этом деле ничто не может: ибо только в семье природа дарует необходимую для воспитания любовь, и притом с такою щедростью, как нигде более. Никакие “детские сады”, “детские дома”, “приюты” и тому подобные фальшивые замены семьи никогда не дадут ребенку необходимого: ибо главной силой воспитания является то взаимное чув­ство личной незаменимости, которое связывает родителей с ребенком и ребенка с родителями связью единствен­ной в своем роде - таинственной связью кровной любви. В семье и только в семье ребенок чувствует себя един­ственным и незаменимым, выстраданным и неотрывным, кровью от крови и костью от кости - существом, воз­никшим в сокровенной совместности двух других существ и обязанным им своей жизнью, личностью, раз навсегда приятною и милою во всем ее телесном - душевном - духовном своеобразии*. Это не может быть ничем заме­нено; и как бы трогательно ни воспитывался иной при­емыш, он всегда будет вздыхать про себя о своем кровном отце и о своей кровной матери...

Именно семья дарит человеку два священных перво­образа, которые он носит в себе всю жизнь и в живом отношении к которым растет его душа и крепнет его дух: первообраз чистой матери, несущей любовь, милость и защиту, и первообраз благого отца, дарующего питание, справедливость и разумение. Горе человеку, у которого в душе нет места для этих зиждительных и ведущих перво­образов, этих живых символов и в то же время творческих источников духовной любви и духовной веры! Ибо поддонные силы его души, не пробужденные и не взлелеян­ные этими благими, ангелоподобными образами, могут остаться в пожизненной скованности и мертвости.

Суровой и мрачной стала бы судьба человечества, если бы однажды в душах людей до конца иссякли эти священ­ные источники. Тогда жизнь превратилась бы в пустыню, деяния людей стали бы злодеяниями, а культура погибла бы в океане нового варварства.

Эту таинственную связь человека со священными силами, или “прообразами”, которые открываются ему в недрах его семьи и рода, с дивною силою почуял и выго­ворил Пушкин: один раз, в язычески-мифологической фор­ме, именуя эти прообразы “пенатами”, или “домаш­ними божествами”; другой раз - в обращении к тому, что знаменует жилище семьи и священный прах пред­ков.

Еще единый гимн -

Внемлите мне, пенаты! вам пою

Ответный гимн. Советники Зевеса...

. . . . . . . . . . . . . . .

Примите гимн, таинственные силы!..

. . . . . . . . . . . . . . .

Так, я любил вас долго! Вас зову

В свидетели, с каким святым волненьем

Оставил я людское стадо наше,

Дабы стеречь ваш огнь уединенный,

Беседуя один с самим собою. <Да,>

Часы неизъяснимых наслаждений!

Они дают нам знать сердечну глубь,

В могуществе и в немощах сердечных

Они любить, лелеять научают

Не смертные, таинственные чувства,

И нас они науке первой учат:

Чтить самого себя. О, нет, вовек

Не преставал молить благоговейно

Вас, божества домашние*.

Так, из духа семьи и рода, из духовного и религиозно осмысленного приятия своих родителей и предков родится и утверждается в человеке чувство собственного духовного достоинства, эта первая основа внутренней свободы, ду­ховного характера и здоровой гражданственности. Напро­тив, презрение к прошлому, к своим предкам и, следова­тельно, к истории своего народа, порождает в человеке безродную, безотечественную, рабскую психологию. А это означает, что семья есть первооснова родины.

Во втором отрывке Пушкин выражает эту мысль с еще большею точностью и страстностью.

Два чувства дивно близки нам,

В них обретает сердце пищу:

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века

По воле Бога самого

Самостоянье человека,-

Залог величия его.

Животворящая святыня!

Земля была б без них мертва,

Без них наш тесный мир - пустыня,

Душа - алтарь без божества.

Так, семья есть первичное лоно человеческой духовнос­ти, а потому и всей духовной культуры, и прежде всего - родины».

Цели урока:

• Ознакомить учащихся с понятиями “государство” и “семья” в юридическом и социальном смысле. Показать как связаны эти два понятия, что их объединяет, используя местный материал.
• Дать представление о том, почему 2008год Указом Президента объявлен годом Семьи, показывая семейную политику государства на примере Московской области, выделяя примеры идеальных семей.
• Сформировать умение анализировать статистические данные и результаты социологического опроса с целью выявления основных тенденций в невозможности полной независимости семьи от государства в современном обществе;
• Продолжить формирование умений выступать публично, отстаивать свою точку зрения по проблеме, аргументировать собственную позицию, анализировать полярные позиции по проблеме урока.
• Через проектную деятельность совершенствовать коммуникативные умения в процессе групповой работы и публичного выступления на уроке.

Основные понятия:

• государство, семья;
• семья как малая группа;
• семья как социальный институт;
• социальная политика;
• идеальная семья;

Учебное оборудование:

1. Плакаты со словами:

• “Семья и право – это гарант спокойствия общества, развития государства”. Социолог М.А. Иванов.
• “Семья – это кристалл общества”. Фр. писатель В.Гюго.
• “Семья - очень важное, очень ответственное дело человека. Семья приносит счастье, но каждая семья является прежде всего большим делом, имеющим государственное значение”. Сов. Педагог А.С.Макаренко.

1. Мультимедийный проектор с экраном.
2. Телевизор с видиомагнитофоном.
3. Дидактические материалы.

Методы и формы организации урока:

• Презентация проекта “Государство и семья. Возможна ли независимость семьи от государства”
• Беседы по проблемам связи понятий государство и семья; возможности создания идеальной семьи.

Ход урока

Вступительное слово учителя: На прошлом уроке мы познакомились с основными вопросами государственного и семейного права. Сегодня познакомимся с темой “Государство и семья”, проследим, возможна ли полная независимость семьи от государства. Вы получили опережающее по теме задание: Самостоятельно в группах исследовать эти основные понятия, используя рекомендуемую литературу, информационные материалы Интернета, навыки компьютерных пользователей. Каждая группа (правоведы, социологи, журналисты) представят результаты своей работы.

Учитель задаёт вопрос: Что такое государство в юридическом смысле?

Слово правоведам: Государство – это особая политическая организация, располагающая аппаратом подавления и управления, придающая своим велениям обязательную силу для населения всей страны и обладающая суверенитетом.

Государство – это основной институт политической системы общества, организующей, направляющий и контролирующий совместную деятельность и взаимоотношения людей, групп, страт, классов, организаций. Это главный институт власти. Посредством государства власть реализует свою политику. Поэтому, понятия “власть”, “государство”, “политика” взаимосвязаны и взаимозависимы.

Что является сущностью государства?

Сущностью государства как самостоятельного явления выступает власть. Так как государство это продукт общества, и его организационная форма, и сложный социальный организм, то для общества жизненно необходимым является то, чтобы власть была сильной и стабильной, чтобы могла обеспечить социальное равновесие, баланс социально-классовых сил, создать условия для развития гражданских институтов и всего общества.

Народ ждёт от власти организационных мероприятий по улучшению экономических условий существования, укрепления правопорядка; народу важно знать и кто осуществляет власть? Чьи интересы защищает власть?

Конкретный человек нуждается в условиях, помогающих ему своими способностями и трудом достичь собственного и семейного благополучия, надёжной защиты своих прав и свобод, личной безопасности и социальной перспективы.

Правоведы говорят о главной закономерности эволюции государства.

Делают вывод: Государство- это уникальное, сложное, многогранное “изобретение” человечества. По мере своего развития продолжает усложняться и одновременно приближаться к конкретному человеку.

Учитель говорит: Современное общество не могло бы существовать без упорядоченной структуры, которая обеспечивает “прочность” и в то же время “гибкость” этой системы. Сочетать противоречивость человеческой индивидуальности и общественных интересов позволяет семья. Только внутри нормальной, полноценной семьи и с её помощью человек входит в сложный круг общественных отношений, становится гражданином.

Учитель спрашивает: Что такое семья в юридическом смысле?

Правоведы – это группа людей, взаимные права и обязанности которых возникают в связи с кровным родством, вступлением в брак, усыновлением (удочерением).

Семья как юридическая единица имеет определённый социальный и правовой статус.

Учитель: Обобщающее представление о семье даёт социологическая наука, которая рассматривает её и как социальный институт и как малую группу. Слово социологам.

Социологи – это сложное социальное образование. Они характеризуют семью как социальный институт, т.е. объединение, с совокупностью социальных норм, санкций, образцов поведения во взаимоотношениях между супругами, родителями, детьми, другими родственниками, говорят, что это один из древних институтов, показывая те изменения, которые происходили в нём с течением времени и отмечая, что с течением времени не изменилась сама социальная необходимость семьи, на всех этапах общественного развития она нужна была для самосохранения общества.

Социологи говорят о специфических и неспецифических функциях семьи в современном обществе, используют схему №1 (см. приложение). Далее социологи характеризуют семью как малую группу. Как типичная малая группа семья может быть построена на различных отношениях между супругами, родителями, детьми. Это показывает схема №2 (см. приложение).

Учитель: Семья - это объединение людей, связанных друг с другом узами любви и добра, родства. Они обязаны поддерживать друг друга. Если семья крепкая и дружная, в ней легко и приятно жить.

Социологи провели опрос и попросили ответить учащихся 11-х классов лицея на вопрос: Что для вас семья? Результаты в таблице (см. приложение).

Социологи анализируют данные таблицы и делают вывод: В каждом семейном доме есть своя определённая культура интимно-родственных отношений, есть потребность в друзьях, дарованных природой, т.е. родственниках. Поэтому семья это всё, где мы живём, движемся, меняемся во времени и пространстве.

Учитель задаёт вопрос: Как связаны эти два понятия государство и семья? (что их объединяет?)

Учащиеся класса отмечают в своих высказываниях:

• это институты общества; государство- политический институт, семья - социальный институт;
• и государство и семья созданы человеческим обществом;
• семья-это тоже государство, но маленькое со своими законами, нормами, обычаями, традициями, функциями.
• государство создало право, правовую систему с помощью которой управляет обществом;
• семья создаётся и живёт по законам государства;

Выслушав учащихся, показывает слайд (см. приложение) с данными социологического опроса учащихся 11-х классов, ответивших на этот вопрос, анализирует данные.

Затем учитель читает высказывание советского педагога А.С. Макаренко: “Семья - очень важное, очень ответственное дело человека. Семья приносит полноту жизни, приносит счастье, но каждая семья является прежде всего большим делом имеющим государственное значение”.

Спрашивает учащихся: Согласны вы с этой точкой зрения? Обоснуйте свой ответ.

Показывает слайд - схему (см. приложение).

Социологи доказывают, что семья - это основной институт гражданского общества, делают вывод, что все институты оказывают поддержку семье, как универсальной высшей ценности.

Правоведы доказывают, как государство осуществляет правовое регулирование семейно-брачных отношений, используют источники: Конституцию РФ (1993г.) , Семейный кодексРФ91996г.), Указы Президента, Постановления правительства, делая вывод, что государство устанавливает нормы семейного права, которые регулируют брачно-семейные отношения. Главная цель семейного права - сохранение и укрепление семьи. Называют и кратко характеризуют специальные государственные органы, через которые государство осуществляет часть своей семейной политики: ЗАГС; отделы соц. защиты, суды, службы судебных приставов.

Журналисты дают характеристику средствам массовой информации, показывая, как они освещают вопросы семейного круга. Они рассказывают об эволюционных изменениях происходящих с семьёй в современном обществе.

Отмечают:

• в настоящее время в России примерно 40млн. семей, 80% из них состоят из супругов с детьми;
• из 3х семей в 2х материальными средствами распоряжается жена;
• изменилось положение женщины в обществе: увеличились её общественная занятость,
• образовательный уровень;
• развивается семья партнёрского типа, где женщина и личность, и мать, и жена;
• сегодня идёт разделение институтов брака и семьи; уменьшается число лиц, вступающих в законный брак, растёт число гражданских браков;
• сегодня профессиональные интересы родителей важнее семейных;
• увеличивается количество разводов, повторных браков, неполных семей;
• смертность превышает рождаемость;

Учащиеся приводят данные ЗАГСа г. о. Рошаль за 2007г. (см. приложение). Делают вывод, что государство в современном обществе заинтересовано в укреплении семьи.

Учащиеся смотрят видеозапись, сделанную журналистами, о том, как семейная политика осуществляется в нашем городском округе Рошаль. Как осуществляется связь государства и семьи. (Видиозапись можно взять у атора).

• руководитель органа ЗАГС - М.А.Прошина;
• ведущий специалист отдела соц. защиты населения - М.А.Одрова;
• старший судебный пристав - И.Г.Колесова.

Журналисты делают вывод, что положение семьи служит барометром состояния общества.

Учитель говорит, что 2008г. Указом Президента объявлен годом Семьи, поэтому государство кровно заинтересовано в укреплении и развитии семьи, не только через национальные проекты, но и показывая обществу примеры идеальных семей.

Учитель задаёт вопрос учащимся: Как вы представляете себе идеальную семью? После ответов учащихся приводит данные опроса учащихся 11-х классов по этому вопросу (см. приложение).

Учитель, обобщая выступления учащихся, предлагает вспомнить принципы и традиции семейных отношений, которые существуют и в нормах морали и в законах, на которых строится гармоничная и стабильная семья:

• общность супружеских отношений;
• справедливое распределение семейных обязанностей;
• дружеское расположение, взаимная забота членов семьи;
• любовь между супругами, родителями и детьми;
• понимание и поощрение индивидуальных устремлений членов семьи;

Абсолютно правы в своих высказываниях: Фр. писатель В.Гюго “ Семья- это кристалл общества” и Социолог М.А. Иванов: “Семья и право- это гарант спокойствия общества, развития государства”.

Литература

1. Конституция РФ 1993г.
2. Семейный кодекс РФ.Последняя редакция.- М.: Юрайт-Издат, 2006. – 77с.- (Правовая библиотека).
3. Никитин А.Ф. Основы государства и права. 10-11 кл.: Пособие для общеобразоват. учеб. заведений. – М.: Дрофа, 2000.
4. Клименко С.В., Чичерин А.Л. Основы государства и права: Пособие для поступающих в юридические вузы.- М.: Зерцало, ТЕИС, 1999.
5. Обществознание: учеб. для учащихся 11кл. общеобразовательных учреждений:профильный уровень/ под ред. Л.Н.Боголюбова. – М.:Просвещение, 2007.
6. Обществознание /Учеб. Пособие для школьников и абитуриентов/ В.И.Анишина, С.А.Засорин, О.И.Крыжкова, А.Ф.Щеглов.- М.: Материк-Альфа,2006г.
7. Никитин А.Ф. Обществознание, справочное пособие,/Полный курс подготовки к экзаменам, зачётам, тестам/.-М.: ООО “Издательство “РОСМЭН-ПРЕСС”, 2005г.
8. Афанасьева Т.М. Семья: Проб. Учеб. Пособие для учащихся сред. Учеб. Заведений –М.: Просвещение, 1996г.
9. Материалы центральных и местных средств массовой информации за 2007-2008гг.

В последние годы в нашем обществе происходит переоценка подходов к семейной политике.

В условиях патерналистской системы государство стремилось подменить семью, взять на себя выполнение значительной части ее функций. "Проводимая в последнее время интенсивная ликвидация государственного попечения, во всяком случае, в рамках широко провозглашаемой либеральной идеологии, - отмечает Н.М. Римашевская; - приходит в противоречие с менталитетом основной части общества, их привычными представлениями, стереотипами поведения и усвоенными населением в течение многих десятилетий ценностями. На смену идеологии всеобщего покровительства "сверху" приходит либеральная идеология суверенитета семьи и личности "снизу". Всеобщим достоянием становятся идеи, провозглашаемые в средствах массовой информации, в законодательных актах и правительственных решениях о том, что семья суверенна и ответственна перед собой в принятии решений относительно ее экономического и демографического воспроизводства, сознательного родительства, а также реального поведения женщины и мужчины, которые имеют одинаковые права, обязанности и равные возможности во всех сферах жизнедеятельности".

Развивая новую концепцию семейной политики, необходимо обосновать принцип саморазвития, самообеспечения семьи, который является основополагающим в социальной политике. Важно подчеркнуть, что речь идет о создании государством необходимых условий для активного и благополучного функционирования семей, полного раскрытия их экономического, производственного, воспитательного и другого потенциала. Переход семьи в позицию субъекта социальной политики предполагает существенное перераспределение прав и взаимной ответственности между семьей и государством. В то же время "семья как реальность, обусловлена предыдущим развитием нашей страны, находилась и находится в состоянии объекта”. Что касается принципа социальной защиты, то он применим к тем семьям, которые объективно оказались не в состоянии справиться с экономическими проблемами, выйти на минимальный стандарт уровня жизни. Социальная защита должна играть вспомогательную роль.

Однако необходимо отдавать отчет в том, что абсолютизация, искаженное понимание таких принципов организации жизнедеятельности семьи, как автономия, самообеспечение, саморазвитие, могут привести к другой крайности. Так, на первых этапах проведения реформ государство резко сократило уровень своей поддержки социальной сферы, сориентировав ее на коммерциализацию и самостоятельное выживание. При этом семья и население оказались не подготовленными к переходу к новым экономическим отношениям, выживанию в условиях кризиса. Проблема социальной адаптации (психологической, экономической, профессиональной и т.д.), как правило, решается односторонне, исключительно как проблема самой семьи, как процесс только ее приспособления к происходящим негативным переменам. "Как ни парадоксально это звучит, - отмечает А.И.Антонов, - но... семья вынуждена "подстраиваться под нужды политиков".

Негативное воздействие дезадаптации на жизнедеятельность семей, их крайне бедственное положение усугубилось утратой развитой социальной инфраструктуры, многих социальных ценностей, созданных в предшествующий период развития. В частности, были дезорганизованы и во многом разрушены системы дошкольного, внешкольного воспитания и оздоровительного отдыха детей. Известно, что в СССР это были достаточно мощные системы, включающие разветвленную сеть учреждений, материальную базу, подготовленные кадры. Они играли особую роль в развитии семейно-демографических процессов, позволяли родителям совмещать семейные обязанности с трудовой занятостью.

Нельзя не согласиться с тем, что "необходимы глубокие изменения, направленные не на одностороннюю, а взаимную адаптацию семьи и экономики. В целом они должны вести к повышению внутренних ресурсов семьи для самообеспечения, поддержания здоровья и личностного развития ее членов". "...Присущий семье здоровый консерватизм со стремлением ее к адаптации, - считает председатель Национального Совета по подготовке и проведению Международного года семьи В.Ф.Шумейко, - позволяет семье, как социальному институту, выстоять в условиях происходящего в кризисных формах реанимирования общества и государства, но адаптационные возможности семьи не беспредельны. И об этом следует всегда помнить в первую очередь, принимая новые меры в экономике или политике".

Государство как партнер семьи призвано активно участвовать в процессе ее адаптации к новым социально-экономическим условиям, постоянно корректировать эти условия, исходя из социально значимых интересов самой семьи, ее жизнедеятельности. Речь идет не об опеке семьи или подмене ее функций, а о создании необходимых макроусловий через законы, указы, различные правительственные решения, которые во многом определяют жизнедеятельность семьи в обществе, активизируют или, напротив, усложняют ее функционирование.

Важнейшим принципом идеологии семейной политики является перенос центра тяжести в системе социальной помощи семьям с денежных выплат на оказание прямых социальных услуг. В связи с этим важно разграничить понятия "социальное обслуживание" и "социальная защита". Социальное обслуживание предполагает новый для нашей страны вид социальной помощи семье, которая носит нематериальный характер, предполагает индивидуальную поддержку в решении социально-психологических, педагогических, правовых, медико-социальных, других проблем и осуществляется через сеть специализированных социальных служб. Что касается социальной защиты, то она направлена не на все семьи, а на определенную социально уязвимую их часть. Кроме того, это система чрезвычайных мер, призванных обеспечить выживание человека, семьи на уровне принятых в обществе минимальных стандартов потребления. Такое разделение дает представление лишь об основных принципиальных подходах. Практика социальной защиты и социального обслуживания интенсивно развивается, стирая иногда грани между двумя рассматриваемыми сферами.

В условиях социально-экономического кризиса в России семейная политика государства имеет особое значение и должна быть направлена на создание благоприятного пространства для функционирования семьи, придание реформам "семейного аспекта", превращение семей в движущую силу проводимых преобразований, на проведение экспертизы государственных решений с точки зрения воздействия на жизнедеятельность семьи и регулирование социальной напряженности в обществе на основе развития партнерских отношений семьи и государства. Кроме того, как отмечается в официальном обзоре Российской Федерации в связи с подведением итогов Международного года семьи, представленном на 49-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, роль демократического государства в процессах развития семьи "должна состоять в проведении адекватно провозглашенным целям законодательного регулирования, распределении ресурсов, находящихся в его распоряжении, проведении политики экономического поощрения действий, направленных на цели социально-экономической поддержки семьи и женщины, принимаемых иными участниками процесса - предпринимателями, общественностью, частными лицами".